|
Собаки во дворе подняли лай. Я оторвался от пишущей машинки, прислушался. По хриплому голосу Шамана понял: кто-то прошел через калитку - только на человека старый вожак упряжки лает с такими басовыми интонациями.
Но вот лай умолк. Значит, собаки узнали гостя. Кто-то из моих приятелей пожаловал.
Я вышел на крыльцо и увидел Сашу Ивикьева.
- Привет, Саша. Заходи.
- Нет, я на минутку забежал. Вот какое дело: Микуль пришел из тундры. Он же в Легиновской бригаде, ты знаешь. Говорит, что их табун уже около озера. Пора нам ехать, если ты не передумал. Когда двинемся?
Об этой поездке мы с Сашей договаривались почти месяц назад...
В ту пору я работал корреспондентом радио Корякского национального округа. Была у меня своя нарта и десяток ездовых собак. Когда погода была нелетной и на вертолет надежд мало, собаки выручали меня - на них и в пургу можно ехать.
На одной из последних "летучек" я получил задание отправиться в 3-ю бригаду совхоза "Паланский", чтобы подготовить радиопередачу о том, как проходит зимовка оленей. Бригадой этой руководит Иван Легинов, великолепный знаток оленеводства, и рассказ об опыте его был бы весьма полезен для других оленеводов - зима оказалась нелегкой для пастухов.
В конторе совхоза мне сообщили: табун находится где-то в верховьях реки Лесной. Я в тех местах еще не бывал. Значит, нужен проводник. Сразу вспомнился Саша Ивикьев - коряк, с которым я уже несколько раз отправлялся в поездки по новым для меня маршрутам. Саша десять лет проработал киномехаником "Красной яранги" - агиткультбригады, обслуживающей пастухов-оленеводов. Тундру в радиусе 250-300 км от Паланы, окружного центра, он знал превосходно. После "летучки" я разыскал его и рассказал о намерении поехать к Легинову. Обычно Сашу не приходилось уговаривать, но тут он не спешил с ответом. По-том, наконец, сказал:
- Можно съездить. Только не в ближайшие дни. Табун этот вниз по реке идет. В середине февраля Легинов должен выйти к озеру Аяогэтгэн. Дней десять пастухи будут жить в охотничьей избушке у озера. Вот тогда мы к ним и приедем в гости. Заодно и рыбки половим...
Вот оно что! Он ведь заядлый рыболов, поэтому и намечает поездку так, чтобы пока я буду свои корреспондентские задания выполнять, он порыбачит. И где - на озере Аяогэтгэн! В переводе с корякского это значит "озеро, где удят рыбу". Не зря так назвали.
...Был я уже однажды на этом озере, осенью, в сентябре. Озеро окружено кольцом обрывистых сопок и открывается внезапно, с какой стороны ни приближайся. Листва берез на склонах была золотой, гладь озера сверкала голубизной. Когда мы начали спускаться к воде, то через просвет в кустарниках увидели стайку лебедей, не спеша отплывающих от берега, - видимо, мы их потревожили.
Обогнув озеро, тропа вывела к пологому холму и кончилась у избушки. Если не знать об этой избушке, можно пройти мимо, почти рядом - вокруг стоят гигантские шеломайники и борщевники, а эти травы на Камчатке бывают в два человеческих роста.
- Здесь и заночуем, - сказал Саша. - Печку в избушке не будем пока топить, на костре обед сготовим, ладно?
Костер Саша разжигает мастерски даже под проливным дождем. А в сухую погоду - и говорить нечего. Чиркнул спичкой, подержал ее секунду-другую и положил на землю. Пока спичка горела, он содрал с кедрачовой ветки горсть рыжих хвоинок и высыпал их у огонька. Пока трещали в пламени хвоинки, уже отломлена тонкая сухая веточка. Пока она пылала, Саша, не вставая с места, подтянул к себе лежавшую на земле сухую кедрачину и из ее обломков сложил над огнем пирамидку. И уже костер пылает, я отправляюсь к озеру за водой, а Саша устраивает рогульки, чтобы можно было подвесить чайник и котелок.
- Дай-ка одну иголку из твоего набора, - попросил Саша, когда мы покончили с обедом.
Оказывается, он задумал порыбачить. А что снастей не захватил, так это не беда. Саша отжег иголку в костре, согнул ее, расклепал у кончика, чтобы получилась лопатка, а потом закалил этот самодельный рыболовный крючок, нагрев его до бела и сунув в сливочное масло. И отсутствие лески Сашу не смутило. Вьюки со спальными мешками у нас были связаны капроновым шнуром. Распустить его на прядки - вот и леска.
Побродив минут пять по березнику за избушкой, Саша вернулся с запасом наживки - личинками жука-короеда. Пошел я с ним к озеру, посмотреть. Долго ждать не пришлось. Поплавок качнулся и стал тонуть. Удилище взметнулось, из воды вылетела рыба и забилась в траве на берегу. Саша снял ее с крючка. Около килограмма, пожалуй. Вроде голец, но морда какая-то необычная, тупая, массивная. Спина темно-зеленая, серебристо-розовые бока усеяны красными пятнышками.
- Озерный голец, - пояснил Саша и вытаскивает еще одного. - В этом озере еще одна интересная рыба есть - микижа. Но плохо она клюет у берега. Если бы лодка была или хотя бы плот...
Это было полгода назад. Теперь Саша собирается порыбачить на озере со льда. От этого удовольствия он ни за что не откажется.
Еще светать не начало, когда мы с Сашей стали собираться в дорогу. Все еще с вечера было приготовлено для поездки. В свой рюкзачок Саша уложил на этот раз рыболовные принадлежности: леску, блесны, мормышки, грузила. В качестве наживки взял красной икры: на эту приманку любая рыба прекрасно ловится.
Грузим на нарту корм для собак, продукты для себя. Ружья, бинокль, топорик. Лом, чтобы пробивать лунки. Чайник и котелок. Сверху кладем меховые спальные мешки.
Собаки вытаскивают нарту через калитку, мы усаживаемся, и упряжка мчится по улицам поселка. За околицей спуск к реке. Здесь накатанная нартовая дорога, по которой в верховья Паланы ездят охотники. Собаки со свежими силами бегут бойко и тянут дружно. Часа за три добираемся до охотничьей избушки среди тополей на берегу. 25 километров уже позади. Но то самая легкая часть пути - ведь ехали по дороге. Дальше пойдет снежная целина. Дав собакам отдохнуть, отправляемся в путь. Отворачиваем от реки, поднимаемся на бугристую тундру. Снег рыхлый и глубокий. Собаки тонут в нем. Я становлюсь на широкие лыжи и иду впереди упряжки, уминая снег, а Саша каюрит. Через час меняемся ролями. Потом я опять встаю на лыжи. И так до темноты.
При свете луны спускаемся с обрывчика к тальникам у реки Кинкиль. Здесь останавливаемся на ночлег. Распрягаем собак, привязываем их поодиночке, чтобы не грызлись во время кормежки. Готовим ужин, сушим отсыревшие за день рукавицы и торбаза. И, наконец, при свете догорающего костра залезаем в спальные мешки. Они из оленьих шкур. В сорокаградусный мороз спишь прямо на снегу - и ничего.
Утром, плотно позавтракав, запрягаем собак и трогаемся дальше.
Целый день движемся по пустынной тундре, перебираемся через ручьи и речки, взбираемся на холмы и съезжаем вниз. И только к вечеру открылось озеро Аяогэтгэн.
Собаки прибавили ходу, почуяв запах жилья. Спустя некоторое время и мы с Сашей уловили аромат дымка.
Коряки вообще народ исключительно гостеприимный, а пастухи-оленеводы тем более. Неделями и месяцами находясь в тундре, они оторваны от людей и поэтому каждому свежему человеку искренне рады.
Ужин, которым они нас угостили, был из одних рыбных блюд: рыба вареная, жареная и, разумеется, строганина из мороженой.
- Надоела оленина, вот мы и отводим душу на гольцах, - смеется бригадир.
- Хорошо ловится? - любопытствует Саша.
- Ловится. Как солнце из-за облаков выглянет, сразу надо бежать к лунке. Только успевай с крючка снимать. Закроет тучей солнце - и клев кончается.
Наутро пастухи отправились на дежурство к табуну (олени паслись в 4 км от озера, в ущелье), и я тоже пошел с ними. А мой проводник остался ждать солнца и клева. Но весь день небо было пасмурным, сыпал снежок, и рыба не ловилась. И еще потом два дня Саша ходил мрачный и ругал погоду. На третий день погода разгулялась, мы увидели долгожданное голубое небо.
- Сегодня займемся рыбалкой, - объявил бригадир после утреннего чаепития.- Через несколько дней будем откочевывать от озера и тогда до самого лета рыбы уже не увидим. Попробуем запастись гольчиками. А к табуну только одного дежурного нынче отправим...
Лед на озере был примерно пол-метра толщиной. Но лунки были заранее пробиты, оставалось лишь очистить их от свежей ледяной корки.
На блесну с крючком, обмотанным красными шерстинками, брали одни гольцы. Микижу удавалось соблазнить только красной икрой. Когда попалась первая, я пожалел, что у меня не было с собой фотоаппарата с цветной пленкой. Сочно-голубое небо, сиреневые снега на склонах сопок, окруживших озеро, а на зеленоватом льду трепещет рыбина с малиновыми полосами на золотистых боках - красочная картина!
Больше всех поймал, конечно, Саша Ивикьев. Впрочем, у всех нас улов был неплохой. Рыба отлично клевала до тех пор, пока солнце не скрылось за гребнем сопки. Это было в первом часу дня. И клев сразу как отрезало.
- Кончился праздник, - проговорил Саша Ивикьев, сматывая леску. -Такое уж это озеро: если солнца нет, то рыба не ловится.
Позже я разговаривал насчет микижи с ихтиологами из камчатского Облрыбвода. Оказывается, эта рыба - близкий родственник радужной форели, которая обитает в реках Канады и США, являясь ценным объектом спортивного рыболовства.
У нас она до недавнего времени встречалась только в водоемах Камчатки. Ученые с кафедры ихтиологии биологического факультета МГУ предложили переселить микижу в западные районы страны. Намечено акклиматизировать ее в водоемах Латвии, Армении и Азербайджана. Для этого использовалась икра, взятая на камчатских нерестилищах и проинкубированная до той стадии, когда икринки годны для перевозки. Надо полагать, что через несколько лет микижу, или радужную форель, можно будет ловить не только на Камчатке.
|
Охотничьи и рыболовные туристические маршруты