|
Из-под Фишта (2852 м) и прилегающих к нему горных вершин Кавказа начинают свой бег ручьи и речки. бурные и своенравные, в которых вы никогда не угадаете спокойную, собравшую много километров ниже все воды воедино Кубань. С плато Лагонаки смело спускайтесь в ущелье и, если вам повезет (а это может случиться, если вы хорошенько расспросите бывалых местных жителей), вы попадете на маленькое чудо - Аутлю, удивительно красивую речку, богатую форелью. Предупреждаю, путь этот нелегок, но, став бивуаком на Аутле. вы очень скоро забудете о всех тяготах пути...
...Проснулся он от холода. Костер притух, красноватые угли чуть светились в темноте. Лоскут неба над головой посерел, звезды, всю ночь горевшие над самыми верхушками деревьев, отодвинулись в глубину неба. Олег поднялся, подбросил в костер сушняка, спустился к реке, прихватив с собой котелок и фонарик. Сонная черная Аутля спокойно несла свои воды. Луч фонаря пронзил речку насквозь, высветил ее дно, усеянное крупной галькой и валунами. Вода была прозрачна и недвижна, как стекло.
Олег зачерпнул воды котелком, вернулся к разгоревшемуся костру, пристроил котелок на угли. Приятели спали, измученные трудным переходом и спуском с перевала в ущелье. Прихватив с собой жестяную коробочку с пробитым верхом, Олег спустился по реке к ручью, который он высмотрел еще накануне. Добыча червей на Аутле посложнее самой рыбалки. Присвечивая себе фонариком и орудуя палкой, Олег разворотил каменистый берег почти пересохшего ручья, добрался до сырого слоя земли, выхватил одного червяка, другого.
Можно было попробовать ловить форель и на личинку бабочки, или акробата, как его здесь называли, но для этого пришлось бы забираться в речку - каменные трубочки, в которых сидели личинки, гроздьями усеивали мшистые утесы, торчавшие из воды на глубоководье. На личинку, пожалуй, форель брала даже охотнее, но забираться в воду сейчас, в полутьме, Олегу не хотелось. Добыв десятка два червей, он вымыл руки, плеснул в лицо студеной воды, вернулся к костру.
Рядом с палаткой прислоненное к дереву лоснилось в свете костра удилище. Олег еще накануне вырезал гибкую и крепкую орешину, просмолил ее. Оставалось только оснастить удилище. Олег хорошенько протер орешину листьями лопуха, чуть более длины удилища отпустил леску, наставил поводок и на расстоянии пятнадцати сан-тиметров друг от друга прикрепил свинцовый - трубочкой - грузик и тонкий упругий крючок.
Светало. Над самой водой зыбился плотный поутру туман. В неверном свете поблескивали влажные листья рододендрона. На другом берегу широко развесил свои перья папоротник.
Олег рассовал по карманам коробочки, еду, перекинул через плечо паевку, поднял удилище и двинулся вверх по реке. Идти посуху ему пришлось недолго. У ближайшего поворота звериная тропа оборвалась. Вязкий берег был усеян следами кабанов - здесь они перебредали реку.
Очень хотелось сейчас же забросить удочку, но Олег сдерживал нетерпение: до первого по реке завала оставалось немного пути, а там можно было попытаться выловить крупную форель. Первый улов - он ведь всегда задает тон рыбалке.
Грохот, с которым Аутля преодолевала каменный мешок, оглушил Олега. Насадив на крючок червяка, он забросил леску под самые валуны, в кипящую круговерть, провел наживку по стремительному течению раз-другой, хотя здравый смысл подсказывал, что только шальная форель могла взять на такой стремнине. Она, конечно, не взяла, и тогда Олег забросил леску к противоположному берегу в самую пену. Не успел грузик увлечь леску под воду, как Олег почувствовал тяжелый удар, подсек и тут же смягчил рывок, потому что удилище, согнувшись чуть ли не вдвое, угрожающе затрещало.
Мелькнула мысль: не за камень ли зацепился крючок? - мелькнула и уступила место нервному возбуждению, больно ударившему в голову, потому что в следующее мгновение леску потянуло вниз по течению, и Олег понял, что первая его форель в этом сезоне сидит на крючке. И она была велика, иначе ему не стоило бы труда резким движением выбросить ее на берег.
Медленно, стараясь избегать рывков, выводил Олег форель на мелководье, а сам молил бога, чтобы поводок не лопнул. Выдержка изменила ему в тот момент, когда форель заполоскалась у самого берега: он рванул удилище, рыба вывалилась на камни в метре от воды, но по необычной легкости в руке Олег понял, что сорвал поводок, и, не раздумывая, отбросил удилище, кинулся грудью на камни и успел всетаки подмять под себя рыбу.
Потом Олег долго сидел на камне и не мог отвести глаз от форели: что и говорить, она стоила всех переживаний! Не каждая рыбалка начиналась так удачно, да и не так уж часто ему удавалось вылавливать форель величиной до полулоктя.
Первые лучи солнца, заглянувшие в ущелье, застали Олега далеко от лагеря. В паевке его время от времени вздрагивала рыба. Туман рассеялся, воздух прогрелся, и от крупных камней тонкими струйками поднимался пар. Притерпелся Олег и к холодной воде: теперь, когда стены ущелья вплотную придвинулись к реке, ему то и дело приходилось пересекать ее вброд, где по колено в воде, а где и глубже.
Забрасывал удочку он только в ямах, больших и малых, на крутых поворотах реки, где Аутля вымывала почву из-под обрывов. Здесь не мешали ветви деревьев, а на прямых участках реки они вплотную смыкались над Аутлей, образуя сплошной полог. Не пытался Олег ловить форель на перекатах еще и потому, что твердо был уверен: на мелководье форель видит человека. Спрятаться здесь от нее было негде, иное дело ямы, всегда загроможденные валунами и стволами деревьев, принесенных сверху рекой.
Прежде чем забросить удочку, Олег внимательно осматривал Аутлю за поворотом. Всякое могло случиться. Года три назад, поглощенный рыбалкой, он вышел из-за поворота и нос к носу столкнулся с кабаном. Оба "смутились", но кто больше напугался, так и осталось неясным: Олег махнул в воду, уступив кабану дорогу, а тот не воспользовался любезностью - рванул вверх по крутой балочке, немало удивив Олега своей проворностью.
Годом позже испугался один Олег. В этом уже не было сомнения. Его, поглощенного рыбалкой, не насторожил даже плеск воды, необычный среди ровного шума реки. Но, миновав поворот, Олег поднял голову и оторопел: метрах в пяти от него в неглубокой ямке блаженно бултыхался медведь. Кукан выпал из рук, когда мишка проворно выбрался из ямки на берег, где как вкопанный стоял Олег. Такое вынести Олег уже не смог: пятью минутами позже он, обогнав ветер, дувший в его сторону от медведя, был уже намного ниже по течению реки.
Но кукан оставался вверху, и поспешное бегство несколько уязвляло Олега. Преодолев страх, но готовый тем не менее каждый миг повторить свой стремительный порыв, он на цыпочках, озираясь на каждый звук, вернулся к ямке. Медведя, конечно, и след простыл.
Встречи такие случались каждый год. По перевалу тянулась граница заповедника, и звери нередко спускались в тихую и безлюдную Аутлю. Они были незлобивы, и Олег быстро уяснил это, но видеть их всетаки предпочитал на расстоянии. Так было спокойнее. Для него, конечно.
У самого большого завала - когда-то часть левой стены ущелья со всеми деревьями ухнула в Аутлю - Олег остановился перекусить. Он устроился на гладком в три обхвата бревне, отполированном ветром и наглухо засевшем среди камней.
Обвал случился много лет назад, стена ущелья вновь поросла деревьями, и если что и говорило об оползне, то только ярко-зеленый по соседству со старым участком леса цвет деревьев. Затянуло папоротником, лопухами и кустами лавровишни и сам завал. Здесь было уютно, и Олег всегда, пробираясь в верховья Аутли, задерживался на завале.
Сперва он подсек довольно крупную форель и уже выдернул ее из воды, но в последний момент она сорвалась с крючка и упала в воду. Оглушенная, она лежала на мелководье у самого берега, но стоило Олегу коснуться ее, как форель резко рванулась, скользнула из руки и исчезла из виду, оставив за собой лишь шлейф ила.
А потом случилось самое обидное: Олег забросил наживку под самые корневища лежавшего у берега дерева. Он был предельно внимателен и осторожен - чаще всего он обрывал крючки именно в таких ситуациях. Форель взяла, Олег вовремя подсек, но от рывка леска запуталась в корневищах, и сколько он не пытался с берега освободить ее легкими подергиваниями, дело не двигалось с места. Самое обидное: форель сидела на крючке, но как прочно, Олег не знал. Пришлось раздеваться и по пояс забираться в холодную воду. Спеша, Олег оторвал леску вместе с корнями, за которые она зацепилась, но когда он выбрался на берег, форели не было и в помине.
Из-за этой неудачи Олег и пошел дальше развилки. Это были уже места неизведанные, сюда он раньше не забредал.
Когда из-за поворота Олегу открылась эта яма, он от волнения не попал ногой на выступавший из воды камень, оступился и стал падать. Пытаясь удержаться, он резко выбросил в сторону ногу, но она скользнула по заплесневелой гладкости камня, и, сжавшись в комок, Олег полетел в речку. Дыхание зашлось от ледяной воды.
Раньше, чем поток успел перевернуть его, Олег поднялся и выбрался на берег.
"Здесь должно быть много форели, крупной форели", - думал он, лежа на песчаной отмели и ожидая, когда схлынет боль в ноге. В длину яма протянулась метров на десять, поперек она была вдвое уже. С противоположной стороны яму подпирал черный от влаги утес, с которого небольшим веселым водопадом обрывался в речку ручей.
Он сбрасывал в речку червей и всякую мелкую живность - то, что было нужно форели.
Берег, на котором лежал Олег, густо зарос кустами азалии. Белыми пятнами сквозь зелень прорезались глыбы скал. Мха на них не было, и лучи солнца, отражаясь от камней, слепили глаза. Здесь, между скал, Олег и примостился. Когда одна за другой из желто-зеленой толщи воды вылетели три средней величины форели, он разделся, развесил на горячих камнях одежду. У ног его время от времени всплескивалась форель на кукане. Кукан Олег опустил в воду, придавив конец его камнем.
Олег сидел у самой воды, полускрытый кустами азалии, и смотрел на натянутую леску. Удилище лежало у него на коленях. Он прижал его локтем правой руки, ладонями поддерживая на весу, так, что любое движение грузила и крючка там, на дне реки, отдавалось в настороженных руках.
Из-за спины вылетела стрекоза с сияющими, как пластинки слюды, крыльями, покрутилась над рекой и села на леску. Трепет крыльев ее передавался через гибкую орешину удилища. Течением леску мягко повлекло вниз, к выходу из ямы, где вода бурлила на перекате. Олег почувствовал удары, тупые, равномерные. Это была не рыба. Это грузило волокло по камням...
Крупная форель еще не брала. Олег и не спешил, он знал, как она осторожна. Мелочь, величиной с ладонь, та набрасывалась на наживку сразу же. Крупная сидела под камнями - она была осторожнее. Да и выглядела степеннее молодняка: не шныряла, как те, по яме, а медленно курсировала, вот именно курсировала - Олег это видел - от камня к камню на глубине трех метров.
Леску резко рвануло, до рук вместе с ударом добежал приглушенный гул натянутой как струна лески. Олег автоматически подсек. Конец удилища согнулся и леска забегала восьмерками. Сквозь толщу воды мелькнула серебристым животом форель, но мгновением раньше Олег понял, что и на этот раз он поймал не то, что ждал. Ближе к поверхности сопротивление ослабело. Олег не успел смягчить рывок, и форель высоко вылетела в воздух, описала дугу, коснувшись ветки дерева, и упала за спину.
Смочив руку, он осторожно снял рыбу с крючка и насадил ее на кукан. Каждый раз, прикасаясь к форели, Олег испытывал глухое чувство раскаяния. Уж очень красива она была. Гибкая, с сильнейшими плавниками, она серой тенью носилась по дну реки, и порой не разобрать было - форель ли то мелькнула или блики света играли в зеленоватой струящейся воде.
На воздухе она выглядела иначе. По светло-серой спине ее и бокам были разбросаны яркие красные пятнышки. Все тело от головы и до хвоста прорезала темно-синяя полоса, ниже которой бока пятнили черные и синие точки. Еще ниже молочной в блестках белизной сиял живот.
Он забросил леску поближе к камням, выступавшим из воды на противоположном берегу, вывел ее на спокойное место, удобно устроил на коленях удилище и откинулся спиной к горячему камню. Краем глаза он видел леску, вертикально уходившую в воду, кончик уди-лища, на котором примостилась стрекоза; сквозь листья азалии дальний, нижний поворот реки, где быстрая Аутля пыталась и никак не могла смыть лежавший поперек ее ствол дерева. Полчаса назад Олег видел, как, аккуратно перебирая лапками, важно прошествовал по бревну дикий кот. Привлеченный неясным шумом, он обернулся в сторону Олега, недоуменно оглядел его, затем так же степенно спрыгнул с бревна и исчез в кустарнике. Сейчас по стволу дерева прохаживалась трясогузка, видимо донельзя любопытная, потому что, с утра прибившись к Олегу, она только и делала вид, что никто и ничто ее не интересует.
Противоположная сторона ущелья, заросшая осиной, пихтой, грабом, стеной уходила в небо. Олега охватило чувство заброшенности. Весь день он поднимался вверх по Аутле, а сейчас ему казалось, что он не поднимался, а спускался на дно гигантского колодца.
"Пора возвращаться, - подумал он, представив себе бивак, друзей, ожидавших его, ощутил тепло костра и решительно поднялся. - Пока дойду, стемнеет".
И в это время жесткий удар чуть не вырвал из рук удилище. Форель взяла наглухо. "Громадная форель", - мелькнуло в голове, потому что запоздалая попытка подсечь натолкнулась на стойкое противодействие. Олег осторожно потянул на себя удилище. Оно не поддавалось. Он слегка дернул - и пожалел об этом: форель выскочила, должно быть, из-под камня и метнулась в верхний конец ямы. Удержать ее Олег не смог. Леска могла лопнуть, и, ослабляя напряжение, он выскочил из засады и понесся за форелью в дальний конец ямы. Здесь форель развернулась и потащила его за собой в обратном направлении.
- Куда тебя несет! - чертыхался он, носясь за форелью вдоль ямы. - Пожалей себя и меня, ведь все равно тебе не жить!
Крутнувшись еще несколько раз, форель вновь забилась под камни. Должно быть, она глубоко заглотнула крючок, иначе бы давно сорвалась. Придется ждать, пока не устанет.
Еще дважды, подергивая удилище, Олег заставлял форель выскакивать из-под камня. Каждый раз он пытался ее удержать на месте и каждый раз вынужден был сдаваться. Пот заливал глаза, и вся эта охота казалась ему уже бессмысленной, когда, наконец, он развернул форель против себя и удержал ее в таком положении. Рыба слабела. Сантиметр за сантиметром подтягивал ее к пологому берегу Олег. Он уже видел ее неправдоподобно громадное тело и шарил глазами вокруг себя в надежде найти увесистую палку. Палки как на грех не было. Улучив момент, Олег подобрал плоский камень и, когда форель показалась из воды, с силой ударил ее по голове, всем своим существом ощутив чужую боль. В какой-то момент померкла радость победы, но когда Олег, присев у воды, стал чистить рыбу, размеры ее вновь поразили его, и неприятное чувство само собой улеглось. "Ведь это рыбалка в конце концов, - думал он, - кто-то должен был победить".
Почистив форелей с кукана и уложив их в паевку, Олег оделся. В ущелье потемнело. Быстро сгущался туман. Там, где река убегала за поворот, он зыбился плотной массой. Олег смотал леску на удилище, вогнав крючок в орешину, перебросил через плечо отяжелевшую паевку и двинулся вниз по течению. Только сейчас он вспомнил, что не доел завтрак, но останавливаться не стал.
Долго шел он от поворота к повороту, осторожно ступая на запотевшие камни, перебредая реку на мелких перекатах. Слева и справа от него круто вздымались стены ущелья. Небо густо посинело, и у кромки его, соприкасающейся с вершинами ущелья, засеребрились звезды. Вспыхивая мертвым светом, толчками продвигались светлячки. Фосфоресцирующие пунктиры перечеркивали речку во всех направлениях, забираясь во тьму деревьев и потухая в глубине ее.
В лагерь он вернулся в полной тьме...
|
Охотничьи и рыболовные туристические маршруты